Знак небес - Страница 95

– Я полагаю, что двум разумным людям нечего делить, но даже если найдется что-то, то они сумеют сделать это, спрятав мечи вражды в ножны дружбы, – заметил Константин. – К тому же очень тяжело понять человека, когда он приходит к тебе. Гораздо легче это сделать, если ты сам пришел к нему в гости.

– Тогда завтра жди меня в своем шатре, – весело засмеялся бек.

– Я буду рад этому, – просто ответил князь.

– Ты слишком мудр и силен, – продолжая улыбаться, сказал Абдулла. – Я бы не хотел тебя иметь врагом и очень хотел бы видеть другом.

– Истинность друзей проверяется их делами. Мы с тобой видимся впервые, но ты тоже нравишься мне. К тому же мы соседи, а соседям надлежит жить дружно, – осторожно вел свою речь Константин. – Одинокое дерево и слабый ветер может вывернуть с корнем, лес же устоит и перед бурей.

– Не знаю, правильно ли ты поймешь меня, – замялся Абдулла. – Я хотел предложить хороший и очень выгодный для тебя мир. Ты же слышал, о чем говорили сегодня наши люди?

Константин легонько кивнул.

– Все будет так, как сказали твои, – заявил бек.

– Эмир не будет в обиде? – осведомился Константин.

– Ильгам ибн Салим – очень мудрый правитель. Он уже жалеет, что позволил своему сыну Мультеку учинить набег на город русичей. Я не хочу, чтобы ты решил, будто эмир – трус. Это будет неправдой. Он хочет мира, потому что с тревогой смотрит на полуденные страны. Мой брат не понимает, что теперь не время для вражды между соседями. Однако беда в том, что отец до недавних пор чаще прислушивался к брату и его людям, а те считают, что раз на Руси иная вера, то нам негоже жить с вами в мире.

– Разве он не знает, как всевышний сказал своему пророку: «…Тебе дано предупреждать, а не вершить над ними суд»?

– Ты знаешь слова священной книги?! – удивился Абдулла и радостно заулыбался. – Я же говорил отцу, что с тобой можно договориться.

– А он?..

– Он ответил, что доказать свою правоту можно только на деле. «Езжай и попытайся заключить мир с русичами, если ты считаешь, что он так уж необходим для Булгарии», – вот его подлинные слова. Мультек же в это время улыбался, оттого что был уверен в моей неудаче. Я знаю, он говорил своим людям: «Если мой брат предложит русским мало, то они обидятся и убьют его, если много – их глаза загорятся от алчности и они решат, что надо пойти воевать, чтобы взять все. А нужную грань между малым и большим Абдулла не найдет».

– Получается, какова бы ни была моя выгода от заключенного с тобой мира, для тебя она все равно будет двойной, – сделал вывод Константин.

– Только не поднимай своей цены, иначе плодами этого мира сызнова воспользуется Мультек.

– Я не гость на торжище. Поднимать не стану. А за то, что ты согласишься с моими условиями, завтра выдвини свои: прочный мир на сорок лет и военная помощь друг другу, если на чью-либо землю придет враг, – посоветовал князь.

– И ты?! – блеснули глаза бека.

– И я соглашусь с ними. Мне кажется, что Ильгам ибн Салим после этого уверится в правоте Абдуллы-бека и останется доволен своим старшим сыном.

Мимолетная радость после последней фразы Константина тут же сменилась у Абдуллы неожиданной печалью.

– Старший, – горько усмехнулся он. – Абдулла-бек и впрямь старше Мультек-бека, но он – сын третьей жены эмира. К тому же его мать из рода сувар, а женщина, родившая Мультека, – старшая и любимая жена эмира, причем из барсилов, ну, то есть, говоря по-вашему, из серебряных булгар.

– А это имеет большое значение? – осторожно осведомился Константин.

Так далеко его познания в истории Булгарии не заходили.

– Это царский род. Все правители всегда выходят только из этого рода. Теперь понимаешь?

– С трудом.

– Получается, что я к этому роду принадлежу лишь по отцу, а Мультек – еще и по матери, – терпеливо пояснил Абдулла. – К тому же разница у нас с ним даже не в годах, а в месяцах. Я родился в последний месяц года Дракона, а он – во второй месяц года Змеи.

– И все-таки ты старше. К тому же я не видел Мультека, а ты здесь, рядом, сидишь и откровенно говоришь со мной. Я люблю слушать рассказы купцов. Если кто-то из них в поисках выгодного торга приплывет в стольную Рязань и заодно поведает мне, что дни Ильгама ибн Салима сочтены, то мне, как доброму соседу, непременно захочется разделить скорбь его близких. Я надеюсь, ты не обидишься на меня, если к столице Великой Волжской Булгарии придут пять тысяч русских ратников, чтобы оплакать усопшего и порадоваться за нового эмира, которого будут звать не Мультек, а Абдулла.

– А если Мультек в благодарность за то, что они разделяют его скорбь, прикажет выдать каждому по нескольку гривен и попросит проводить его до ханского трона, потому что у него от безутешного горя подкашиваются ноги? – впился глазами в своего собеседника бек.

– Они проводят его, но только к подножию трона, поскольку на нем уже будет сидеть Абдулла хан, а трон не лепешка, пополам не ломается.

– Но те, кто будет командовать твоими ратниками, могут перепутать имена, заслушавшись серебряным звоном.

– Я стараюсь быть милостив к своим людям, но гнев господень за ослушание своего князя неотвратимо падет на их головы. Такого всевышний не прощает, и они это знают. К тому же навряд ли у Мультека отыщется так много серебра, чтобы он заглушил их память.

– Я верю тебе, – вздохнул Абдулла и предупредил: – Но отец болен уже сейчас. Может случиться и так, что купец с новостями догонит вас совсем скоро, на обратной дороге.

– Он поправится, – твердо заметил Константин. – Непременно поправится и будет жить достаточно долго. Во всяком случае, до года Овцы.